Письмо второй жене первого мужа
===========================
Знаешь, Тамара, столько лет уже прошло, а мне кажется что я до сих пор его люблю. Странно так люблю, приненавиживая слегка, зная все его плохие стороны. И хорошие, конечно.
Кого люблю? Ну, его. Нашего с тобой по очереди мужа. Лёху.
Я никогда тебя не видела, но мне кажется, что у нас должно быть много общего. Это даже если не считать мужа. Сначала моего, а потом твоего.
Нет. Не подумай, я без претензий. Мы же никогда друг друга не знали, ты в Прибалтике, я в России.
Курорт. Здравница. Море. Встретились. Понравились. Закрутилось. Какая твоя вина? Держался бы Лёха за меня, за нашу ячейку, так сказать, общества - ничего бы не случилось.
Значит закончено у него было внутри со мной, всё закончено, раз потянуло в новую жизнь.
Я не знаю, как у вас с ним получилось. Понимали ли вы так друг друга, как мы - с полуслова, с полувзгляда?
Но точно знаю, с его слов, что в материальном плане вы сразу жили полегче, поскольку у тебя и профессия, и квартира, и статус. Человеком ты уже была сложившимся. Старше Лёхи на шесть лет. А я в те годы ещё только начинала прозревать от глупых юношеских представлений, мечтаний, метаний... Сырая ещё совсем была, заготовка недоделанная, а не цельная личность. С ленцой изрядной в хозяйстве, с необязательностью, с невзрослостью. Девятнадцать лет мне было когда поженились. И ему девятнадцать.
Устал он со мной. Ясно. Хотя долго удивительное было у нас взаимопонимание. Вот буквально - я думаю, а он произносит.
Друзья наши считали, что я очень люблю его...
Вот даже и не знаю. Можно любить свою руку, или ногу? Тут ведь по другому - просто осознание подспудное, нечитаемое - что это твоё. Так было.
И ещё, я никогда за время нашего брака не думала о разводе, так привыкла, втянулась в Лёху и во все его заморочки, проблемы, желания.
Получается, что у него тихо, подспудно накапливались недовольство, нежелание, невозможность жить вместе, а я этого не видела. Я думала, что вот немножко, ещё немножко, и жизнь станет совсем хорошей. Всё будет.
Но получилось по другому.
Я в тот год решила поступать в институт, сколько ж можно жить не своей жизнью - в смысле работы. Какие-то девы, заработавшие дипломы "на подушке", и даже не скрывающие этого, могли мне сделать замечание по работе, но это ещё ладно, могли с умным видом проигнорировать мой вопрос просто в разговоре, в коридоре КБ, лишь от того, что считали свой статус выше, они же с дипломом... И я поняла, что нормально смогу себя чувствовать только получив высшее образование.
Лёха был полностью "за". Сказал, что я "тянула его в мореходке", а теперь он будет тянуть меня в универе. Я готовилась, занималась в основном математикой, все остальные экзаменационные предметы не представляли для меня трудности.
И вот тут случился у Лёхи какой-то конфликт на работе в нашем с ним морском КБ. Разругался в пух и прах. Уже и не помню из-за чего. Затосковал... И просто удрал с работы, сказав мне, что всё, он туда больше не вернётся. А ведь молодой специалист...
И день. И два. И ещё. Сидим дома. Я в отпуске рабочем, готовлюсь к поступлению. Голова не на месте - что будет?..
Вот как-то среди дня видим в окно - идут в наш двор на крутом донском спуске два лёхиных начальника отдела - зав и зам.зав.
Эх, Лёха заметался, что делать, куда бечь. Я говорю ему
- Быстрее под кровать!
А больше и некуда. Комната маленькая, хоть и светлая, а дальше всё бабкины, квартирной хозяйки угодья. Кровать старинная, железная, высокая, низ в подзорах*.
Залез. Быстро обговорили линию защиты. Ну, про линию это шутка такая. Затаился.
Входят два лёхиных босса. Я их встречаю, стоя посреди комнаты. Лицо скорбное.
(Добавлял ненужные мне штрихи к образу - огромный синяк, который я получила ночью, выходя по делам в прихожку, и спросонок сильно врезавшись в ребро двери. Растёкся, гад, фиолетовой тучей с зеленцой по краям, вокруг глаза припухло...)
Глядя в лица боссов, которые слегка поддёргивались от сдерживаемого смеха из-за моего вида, рассказала заученное, что, мол, Лёхе всё надоело, он бросил работу, меня, и уехал домой к маме, в славный курортный город Сочи.
Как потом выяснилось - всё решил синяк. Боссы были уверены, что в семье нашей произошёл скандал, закончившийся рукоприкладством Лёхи в зону моего левого глаза. А после этого грандиозного не ледового побоища муж мой собрал оклунки и был таков.
Защищая честь бывшего близкого человека сразу скажу, что руки он никогда не распускал, даже тогда, когда по моему зрелому уже размышлению, и имело бы смысл.
Ну, бывали у нас какие-то лёгкие потасовки от трудной молодой жизни, но чтобы он ударил ... нет.
Вот после этого случая, так повеселившего наше морское кэбэ (начальники, гады, не сдержались, поведали про синяк коллективу), Лёха и уехал домой, в Сочи, с обязательством, как устроится, присылать мне каждый месяц денежное воспомоществование, поскольку я поступаю и мне нужно.
Ну, и один раз прислал... Больше переводов не было, отпускные закончились, а экзамены в универ ещё не начались.
У родителей побираться не хотелось, взрослая уже была детка. Поэтому заключили мы с моей квартирной хозяйкой договор - она на ноги была уже слаба по возрасту, не могла по деревьям лазить, вот и собирала я сначала вишню-майку, потом ранние яблоки, абрикосы простенького несортового типа, жердёлы то есть, ещё что-то, я уж и не помню, выносила это вверх к магазину на улице Портовой, а там уж бабка Маша притопав и отпыхавшись, садилась на скамеечку, принесённую мной последним рейсом и скоренько всю эту продукцию сбывала.
Потом через знакомых, идущих вниз, передавала мне, что расторговалась, надо идти её забирать.
(Там улица была, страсть просто, не зря носила гордое название Туристский спуск. Я один раз зимой гордо пыталась по обледенелому насту вверх прямо по дороге идти, так ветер дохнул драконом, толкнул, я упала, вниз поехала, остановиться не могу, скользко. Мужик с обочины мне кричит, семеня ногами
- Девушка, не уезжайте, я вам сейчас помогу!
Стою на четырёх, а меня вниз, к Дону несёт. Еле выбрались тогда, мужик помог, исхитрился руку подать, и самому при этом не упасть.)
Так я бабке Маше помогала, а она за это меня все экзамены кормила.
Поступила я тогда, и хозяйке благодарна. Долго ещё потом у неё жила, пока общежитие не дали.
И вот, такая вся счастливая, поступившая, приехала к своим домой. Они рады. Отец же мне ещё весной сказал не дурить, и поступать на дневное, возраст позволял. А с деньгами обещал помочь. Ну и плюс стипендия.
Спрашивают знает ли Лёха о моём поступлении. А откуда? Не писал. Не звонил. Денег один раз только прислал. А мне было не до трепыханий. Очень хотела поступить, поэтому и сама на связь с ним не выходила.
Звони, говорят. Позвонила...
А он мнётся, мычит. Потом сил набрался и сказал, что встретил девушку, нет, бровь там не полумесяцем, но очень достойная. Журналистка. Очеркист. Ну, а мы с ним такие были любители литературного творчества, что я его сразу поняла. Очеркист... Куда мне.
Родители из-за угла большой комнаты подслушивают, напряжение у них растёт. Не дураки. Поняли всё. Глазами, да бровями мне показывают - держись, мол, не порадуй его расстройством своим, не зареви ненароком.
А мне что-то так легко от всего этого стало - от разговора, от поддержки родителей, какой-то очень уж безусловной(никогда раньше так не было, и, вот опять - как говорил наш златоуст Черномырдин, обожаемый мною за редкий дар языка), от нерва звеневшего натянутой струной прямо у уха... Вот как вода с гор...
Ну, договорились мы, что приедет он в Ростов, разведёмся, иначе нельзя, там оба прописаны. Сейчас на этот счёт я законов не знаю, а тогда были такие.
Трубку положила. Стою. Осознать не могу полностью.
Это ведь как - жизнь, судьба, всё перевернулось. Работали, жили у бабки Маши, с друзьями такой прекрасной ерундой занимались, встречи, походы, песни, стихи, вечеринки, библиотеки, прогулки по Ростову, и вдруг - он в Сочи, и уже почти не муж, в предразводе мы. Я поступила на очное, буду из кэбэшки нашей увольнятся... Вот такие чудесности.
Родители мне поддержку оказывают и глазами, и словами, и всяко по другому, изнутри. Типа - "Молодец, что плюнул, плевали мы на них" (это, если что, цитата из фильма)...
А я так стою и понимаю, что сразу-то и не плюнешь, нет. Долго это будет из меня уходить, и нет гарантии что без слёз и рецидивов...
Как тут сразу забудешь, когда каждый дом, каждый угол центра города это сплошные воспоминания.
Вот в этом переулке Витя Храмов живёт - портной, свободный художник. Шьёт мужские брюки. Тогда клёши носили несусветные, чем шире низ, тем зачётнее. А портной этот, Храм, в простонародье, брюки шил так - сегодня заказал - завтра утром можешь приходить за готовыми, деньги плати и бери. Шил по трём замерам - талия, глубина от точки талии на животе до симметричной точки талии сзади на спине, и рост от талии до конца пятки с запасом, поскольку тогда платформы носил молодой народ, так чтобы прикрывали брюки.
Много он Лёхе брюк пошил. Виртуоз.
А на этом тролейбусе можно доехать на Линии, к Денежкиным. У них клуб. Молодые Вовка с Таней познакомились на геофаке, поженились, и родители отдали им один из домов своего двора. По тем временам - роскошь. Совсем молодые, а живут одни, друзья к ним рекой текут, открытый дом. Только одно но - никого не угощают. Ни тебе чая, ни тебе супа. Потому-что с таким количеством гостей можно разориться. И спиртного тоже не приносят и не пьют. А что, хорошо. Все болтают. Весело. Слова умные. Люди молодые красота. Крамолы я там не помню. Всё больше о живописи, литературе говорили. Даже доклады делали, сообщения.
Денежкин натура художественная, поэтическая, выжигал на досках фанеры сиулэты людских фигур, работал тушью деля детали на чёрное-белое, и потом надо было в белых и чёрных фрагментах увидеть образ и понять о чём речь. Мне нравилось его творчество.
Был он так же большой мечтатель, прожектёр. Увидев фильм "Ирония судьбы" проникся идеей русской бани, и долго шумел, что этот фильм гениальная реклама во первых самой бани, и теперь наверняка наш народ перед Новым Годом в бани будет просто ломиться, чтобы очиститься, и во вторых, может быть, благодаря удачной бане у кого-то начнётся совсем новая жизнь.
Интересный был человек, немного суетливый, слегка гневливый, но очень жадный к новым впечатлениям, страстный. Мы ходили с ним по выставкам, приезжающим в Ростов, ездили к нему на работу, черти куда, на самый край Ростовской области, в какой-то хутор, где стояла партия гидрогеологов.
А вот здесь, на Ворошиловском были мы с Лёхой в гостях у художников, в их мастерской, там они как-то сосуществовали - керамисты с мастерами работающими на холстах. Очень вольная братия. Понятия рабочий день у них практически не было. Туда можно было зайти и в восемь утра, и в восемь вечера, и в два часа ночи. Всё время кто-то был. Одни работали, другие курили и разговаривали, третьи пили чифирный по цвету чай.
