Ф.584, оп.1, д.193. Циркуляры Департамента полиции о розыске и прекращении негласного наблюдения за лицами, привлекающимися за революционную деятельность. 1903г. 557л

л.80.

Начальник Кубанскаго Помощнику моему в Черноморской губернии.

областнаго Жандармскаго

управления

14 апреля 1903 г.

№ 1060.

Состоящий под негласным надзором полиции, губернский секретарь Семен Иванов Васюков из С.Петербурга выехал и в деревню Геленджик.

Сообщая о сем прошу Ваше Высокоблагородие, о времени прибытия Васюкова в дер. Геленджик донести мне, учредив за ним, вместе с тем, негласный надзор полиции.

Полковник Вор…

л.81.

Секретно.

Представляя настоящую переписку Г.Начальнику Кубанскаго Областнаго Жандармскаго Управления, имею честь донести Его Высокоблагородию следующее:

Состоящий под негласным надзором полиции отставной Коллежский Регистратор Семен Иванов Васюков в первый раз в Черноморскую губернию явился из Москвы в прошлом 1902 голу и проживал в селении Геленджике с 7 марта по 23 октября. Зиму 1902-1903 года он провел в Москве и Петербурге. Затем Васюков вторично появился в Черноморской губернии – из Петербурга в настоящем году, причем прибыв в Геленджик в конце марта прожил там несколько дней, а затем с 5 апреля поселился в деревне Архипоосиповке, Туапсинскаго округа, в 26 верстах от Геленджика, где купив у поселянина Емельяна Орлова усадебное место, начал строить себе дачу. В районе этой деревни, в местности «Широкая Бета» Васюков получил культурный участок, разрабатывать который еще не начинал. Участок этот им получен по его ходатайству в Министерстве Земледелия в прошлое его пребывание в Петербурге.

Васюков добывает средства к жизни литературным трудом. Он помещает в газетах корреспонденции, в журналах – очерки и разсказы, по местным происшествиям и быту. Из его рассказов мне известны помещенные в журнале «Исторический Вестник» очерки: «Петр Кисель», «Кандидат» (типы в Геленджике) и «Старожилы» (типы в Архипоосиповке).

Материал для своих литературных работ Васюков добывает из общения со всякого рода людьми, с которыми шляется по пивным и трактирам и пьянствует. По природе наглый Васюков свободно держит себя с лицами высшей администрации и высшаго круга и при случае

л.82.

входит с ними в сношения лично являясь или обращаясь к ним письмами. У Министра Земледелия он выпросил себе денежное пособие – на изучение условий земледелия и садоводства в Черноморской губернии, а Великому Князю Александру Михайловичу предложил – чрез какое-то приближенное к Его Высочеству лицо – доставлять свои корреспонденции якобы полезныя для торговаго мореплавания. Ныне же Васюков пред людьми темными выдает себя за какого то особаго чиновника имеющаго поручения и от Великаго Князя Александра Михайловича и от Министра Земледелия А.С. Ермолова. В особенности Васюков много о себе лжет, когда бывает пьян.

Явившись в прошлое лето в Геленджик Васюков познакомился с интеллигентными людьми там проживающими: генеральшей Богуславской, врачем Изумрудом, доктором

Сульджинским, таможенным чиновником Савицким и другими, но они скоро от него отшатнулись, заметив неразборчивое его сближение с простым народом. Васюков мстит геленджикским интеллигентам выставляя их в своих литературных произведениях то в неблаговидном, то карикатурном виде. В Геленджике есть небольшой кружок «толстовцев», сложившийся главным образом – по моему мнению - под влиянием ветеринарнаго врача Авраама Юшко. В кружке этом – неимеющем организации – вращаются поселяне: Петр Кисель (выведенный в рассказе), Ефим Бровко, Степан Кошман и немногие другие. Васюков и с ними сблизился, но влияния на них не имеет, как человек лживый и нетрезвой жизни.

«Польской партии» в Геленджике нет, а есть поляк доктор Сульджинский, женатый на русской Рейнике (сестра какого-то очень важного петербургского чиновника). Сульджинский проживает в Геленджике около 7-ми лет, много писал о Геленджике – как курорте – и устроил в Геленджике на свои средства санаторию. Имущество дачников в Геленджике в настоящее время оценивается в 250-275 тысяч рублей, а

л.83.

поселян в 50-60 тысяч рублей, а потому в расчеты Губернской Администрации ныне входит обратить Геленджик в посад. При посадском устройстве «Дачники» как домовладельцы будут участвовать в общественном правлении и Геленджик начнет еще более развиваться. Но поселяне – как везде – не желают утратить свое нынешнее господствующее положение и наделы земли. Ефим Бровко – поселянин зажиточный и хозяйственный. В прошлом году он был избран на сельскаго старшины, но не утвержден потому что не бывает в церкви и не исполняет православных обрядов исповеди и причастия. Это определившийся «толстовец» . Нынешний старшина Еськов, его помощник Яременко (а не Ейский и Ермейко) с Юшко дружбы не ведут и религиозные вопросы их не интересуют. Мошенниками их нельзя назвать, но они как и все здесь жители не упустят случая купить усадьбу у поселянина и продать ее какому нибудь дачнику гораздо дороже. «Польская партия» (врач Сульджинский и дачники- домовладельцы, коих в три раза более чем поселян) никакого отношения к выбору и утверждению Еськова и Еременки не имели. «Губить Бровко» этой «партии» также неимеется поводов и надобности. Бровко хоть грамотен, не представляет толковаго религиознаго исповедника и по влиянию его на крестьян не опасен. Бровко имеет счеты с Еськовым из-за самолюбия.

У Юшко проживает провинциальный актер мещанин гор. Николаева Херсонской губернии Василий Ильич Фурманов – «толстовец» и вегетарианец. С разрешения Начальства, он пригласил из Новороссийска актеров дать в Геленджике 27 апреля сего года спектакль. Сцена была устроена в сарае во дворе Ефима Бровко. Публику составляли поселяне. Давалась «Власть тьмы». 26 апреля была репетиция, на которой присутствовали некоторые из поселян приятелей Бровко. После репетиции актеры разошлись по домам, а Фурманов в сарае прочел оставшейся публике очерк «Петр Кисель», написанный Васюковым. Затем все разошлись.

В ночь на 27 апреля в Геленджике были расклеены

л.84.

пять экземпляров прокламации на Первое мая, набранныя на пишущей машине.

30 апреля мною возбуждено дознание по поводу распространения этих прокламаций («Уведомление лит.А» в Департамент Полиции об этом дознании мною отправлено 30 апреля за № 731). По этому дознанию, в качестве обвиняемых по 252 ст. Улож. о наказ., мною привлечены Ефим Бровко и Василий Фурманов, в виду следующих обстоятельств. Полицейский урядник селения Геленджика Лозовой 29 апреля принял от геленджикскаго поселянина Матвея Мартыновскаго заявление о том, что он, Мартыновский, в 12 часов ночи, на 27 апреля, проходя около бульвара в Геленджике, видел, что Бровко, Фурманов и человек похожий на поселянина Григория Кошмана стояли у столба и Бровко в то время приклеивал к столбу лист белой бумаги, имея в руке еще бумагу свернутую в трубку. На

указанном же Мартыновском столбе и оказался приклеенным один экземпляр прокламации. Урядник Лозовой произвел в доме Бровко обыск и арестовал Бровко и Фурманова. По обыску у Бровко ничего преступнаго не оказалось. При моем допросе Мартыновский подтвердил изложенное заявление, но по дознанию других улик против Бровко и Фурманова не добыто (дознание еще не окончено). При допросе Мартыновскаго и сельскаго старшины Еськова выяснилось, что Еськов и Мартыновский состоят в свойстве: сын Мартыновскаго, Максим, женат на дочери Еськова Дарье. Бровко и Фурманов по дознанию находились под стражею в Новороссийской городской тюрьме с 30 апреля по 11 мая, а затем Бровко отдан под особый надзор полиции, а Фурманов обязан подпиской о неотлучки из его места жительства. Они ныне находятся в Геленджике. Типа пишущей машины на которой набраны экземпляры воззваний – как ныне оказалось по негласному розыску – в Геленджике нет, а потому прокламации (воззвания) написаны не Бровко и Фурмановым, кем то иным и в ином месте.

Привлечение к дознанию Бровко и Фурманова не вызывало и не вызывает никаких

л.85.

«невыгодных для Правительства толков» (как говорит Васюков). Поселяне напротив верят, что Бровко и фурманов расклеили прокламации, хоть и могли бы подозревать Мартыновскаго в ложном показании против них. Эта вера вытекает из антипатии, которую Юшко,Фурманов, Бровко и другие «толстовцы» (их там немного) вызывают у большинства поселян отношением к церкви и обрядам Православия. Но я должен сказать, что «толстовцы» для Православия совершенно не опасны. «Толстовщина» будет существовать до тех пор кока живет – как человек – Л.Н. Толстой, и прекратит свое существование после его смерти. Толстой своими толкованиями «веры» подрывает уважение к Церкви и духовенству, не дав «форм и обрядов», которые могли бы заменить православие. Потому то «толстовцы» не слагаются в целое. Криничане разнятся от «толстовцев» Геленджика. Сычугов и его «криничане» ныне признают церковь и считают необходимым принимать присягу, а Юшко и его последователи в Геленджике не признают ни церкви ни присяги и дают право каждому понимать и исполнять Евангелие по своему. Отсутствие «форм и обрядности» в «толстовщине» не дает возможности последователям Толстого образовать целое на подобие раскольнических сект.

При этом присовокупляю, что предписанием Вашего Высокоблагородия от 25 июля за № 2129 мне предложено произвести, в порядке Положения об охране, разследование о вредном влиянии Васюкова на крестьян. Поводом к возбуждению этой Переписки служит письмо Начальника Туапсинскаго округа, Капитана Циклаурова, на имя Черноморскаго Губернатора, от 8 июля за № 74, в коем Васюков обвиняется во вредных суждениях пред крестьянами о вере, отбывании воинской повинности, уплате разных денежных сборов и даже о Царской Власти. Разследование это я еще не начал.

Помощник Начальника Кубанскаго Областнаго Жандармскаго Управления в Черноморской губ. Подполковник Б…